Ладно, ладно! Попытаюсь объяснить про кролика.
Название: Банан хочешь?
Канон: RPS
Автор: Шредингерская кошка
Бета: Being Kowalski
Размер: миди, 4056 слова
Пейринг/Персонажи: Майкл Фассбендер / Джеймс МакЭвой
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс, ER
Рейтинг: R
Краткое содержание: Майкл съездил к родителям и впал в депрессию. Джеймс пытается ему помочь.
Примечание: АУ, в котором Майкл — начинающий актер, а Джеймс — юрист. Почему юрист? А почему бы и нет?
Написано на ЗФБ 2017 для команды WTF GBActors 2017.
Публикация на битве.
Текст«Заебался. Господи, как же я заебался». Сообщение отправлено.
Входящее сообщение: «Приезжай скорее. Я тебе булочек испеку».
Булочек?! Булочек, блядь?! Да он что, издевается?! Ближайший рейс через неделю! Майкл подумал, что сейчас разобьет телефон о близлежащий камень.
Спустя неделю.
Майкл лениво открыл глаза и прислушался. Ничего. Тишина. Ни вялотекущей ругани на немецком, ни жужжания гребаной вытяжки над плитой (ну серьезно, кто включает вытяжку, когда кипятит чайник), ни приглушенных криков теле-викторины. Тишина, неуверенный утренний свет сквозь шторы и родной запах дома. Если бы Майкл был обречен целую вечность переживать один и тот же момент, он выбрал бы именно этот. Неторопливое утро в родной постели. Постели, которая еще хранила следы Джеймса — смятую подушку и пустое пространство слева от Майкла. Вставать, осознавая, что всего двадцать шагов отделяют его от самого близкого человека, было настоящим счастьем. Сейчас он окончательно проснется, выйдет на кухню, а там будет Джеймс. Только Джеймс. И никаких звуков опостылевшей... — Майкл потянулся, прогоняя навязчивые мысли о вытяжках и теле-викторинах.
— Доброе утро! Завтракать будешь? Вообще-то ты рано, но на всякий случай я сделал яичницу с расчетом на тебя. Сейчас подогрею сосиски. — Джеймс ослепительно улыбался, суетясь у плиты.
— Я так рад быть дома, — Майкл подошел к нему и обнял со спины.
— Я тоже рад, что ты дома. Я скучал, —Джеймс потерся о его нос затылком. — Садись, будем завтракать. Надеюсь, ничего не изменилось и по утрам ты по-прежнему хочешь есть и какао?
— Вообще-то, я лучше кофе. И есть не буду, — Майкл неохотно отпустил Джеймса и сел за стол.
— Кофе? Это что-то новенькое. А как же яичница и сосиски? — Джеймс уже раскладывал еду по тарелкам.
— Нет, спасибо. Я буду кофе. И, пожалуй, сигарету. Совершенно не хочется есть, честно говоря.
— Эй, ты чего? Завтрак — это очень важно, — Джеймс поставил две тарелки на стол и сел напротив Фассбендера.
— Не знаю, не хочется. Сделаю кофе, — Майкл встал и направился к кофеварке.
— Может, все-таки поешь? Посмотри на себя. Такое ощущение, что ты был не у родителей, а на побывке в Бухенвальде. Тебя без каста можно брать на роль еврейского мальчика.
— Еврейского? — Усмехнулся Майкл, засыпая в машину кофе. — С моей-то рожей?
— Ну, ты можешь быть, например, польским евреем, — Джеймс аппетитно чавкал яичницей.
— Я уж скорее могу быть офицером СС.
— Тоже, конечно, вариант, но с этими синяками под глазами и улетучившимися килограммами все же больше ты смахиваешь на жертву, а не охранника.
— Офицеры СС не служили охранниками в лагерях, — Майкл налил себе кофе, добавил сахар и вернулся за стол.
— Майкл, поешь, — Джеймс дожевал свой завтрак и пил чай с тостом.
— Ты сам говорил, что мне неплохо бы скинуть пару килограмм.
— Пару, а не... — МакЭвой помахал рукой в воздухе, как бы очерчивая размер катастрофы.
— Не хочу. Правда. Потом поем.
— Совсем было все плохо? — Джеймс отставил чашку и серьезно посмотрел на Майкла.
— Ты же знаешь, родители. Мне тридцать два, никаких карьерных перспектив, никаких внуков, в общем, они считают меня неудачником, и не могу сказать, что они не правы. Вдобавок, я уже третий год живу с другом и явно не собираюсь менять ситуацию.
— Они еще не?..
— Они еще не и не думаю, что когда-нибудь будут готовы к этому шокирующему откровению. Хотя, каждый раз становится все труднее что-то объяснять.
— Ну, может, лет через пять до них и так дойдет? Без объяснений?
— Не думаю. И даже надеюсь, что нет.
— Да уж. С моими хотя бы в этом плане проще. Ладно, извини, но мне правда надо убегать. Мы все еще возимся с этим жутким разводом. Не грусти, хорошо? Я приду вечером, поговорим обо всем, ок? — Джеймс встал и принялся убирать посуду.
— Забей, а то опоздаешь. Я все уберу.
— Спасибо, — Джеймс улыбнулся, приблизился к Майклу, сел ему на колени, провел ладонью по губам Фассбендера и коротко поцеловал. — Я очень скучал.
— Знаю. Я тоже, — Майкл улыбнулся и вернул поцелуй. — Все, собирайся, а то сейчас никуда тебя не отпущу.
— Хорошо, хорошо, уже ухожу, — Джеймс рассмеялся и прихватив ключи от машины и стопку бумаг двинулся в сторону двери. — До вечера!
— Ага! — Рассеянно откликнулся Фассбендер.
День выдался тяжелый, но осознание, что дома наконец-то его встретит Майкл, а не пустые комнаты, поднимало настроение почти до небесных высот, несмотря на усталость. Две недели без Майкла — не то чтобы серьезное испытание, но все же довольно грустный срок. Да, звонки каждый день, бесконечная переписка в мессенджере и дурацкие селфи, конечно, скрашивали этот период, но все же это совершенно не тоже самое, что сидеть рядом на диване или драться подушками. Или слушать монологи подвыпившего Майкла об истории кино и его мечтах когда-нибудь стать звездой. Джеймса в их отношениях устраивало абсолютно все. Денег им хватало, Майкл мог ходить по своим бесконечным прослушиваниям, и в целом все было хорошо. Но иногда на Фассбендера нападала какая-то дурацкая меланхолия и тогда состояние «я будущая звезда» резко заменялось на «я неудачник». И начинались дни Майклового лежания на диване и бесконечных разговоров о том, как все хреново. За три года Джеймс неплохо научился справляться с подобным и вовремя отлавливать признаки надвигающейся депрессии, поэтому утреннее настроение Майкла его насторожило. «Главное, чтобы опять не началось», — подумал Джеймс, заруливая в гараж. А оно началось. Это МакЭвой понял сразу, как только зашел в дом. Свет нигде не горел, а по дому разносилась заунывная музыка, под которую хотелось разве что лечь и умереть. Майкл нашелся в спальне. Он лежал на кровати, глядя в потолок с видом человека, у которого жизнь пошла под откос.
— Я дома, — на всякий случай констатировал этот факт Джеймс.
— Угу.
— Что-то случилось, пока меня не было? Или это все из за родителей? — Джеймс присел на кровать рядом с Майклом.
— Дело в том, что они ведь правы. Я ничего в жизни не добился, не сделал ничего достойного и живу на твоей шее.
— Бананов хочешь?
— Нет, спасибо. Серьезно. Ты понимаешь, что мне тридцать два, а я все еще начинающий актер? Может, пора это бросить и заняться чем-то более достойным?
— А я вот хочу, — Джеймс встал и пошел на кухню. — Чем например? — бросил он на ходу.
— Не знаю. Получить нормальную профессию, стать кем-нибудь полезным обществу, — Майкл двинулся за ним следом.
— Господи, что за хрень ты слушаешь? Почему кто-то насилует китов?
— Это Portishead. Очень умиротворяет.
— Я и говорю — насилуют китов. Выключи, пожалуйста, а? Ты ужинал?
— Нет, не ужинал. Джеймс, ты вообще слушаешь, что я говорю?
— Может, закажем китайской еды? Что на счет курицы в кисло-сладком соусе? — Джеймс почистил банан и начал его есть, разглядывая пришпиленные на холодильник меню разных служб доставки на дом. — Или суши? Хочешь суши?
— Какие суши, Джеймс?! У меня жизнь катится под откос!
— Майкл, — МакЭвой тяжело вздохнул. — Мы это уже проходили. Никуда ничего не катится. Все с твоей жизнью в порядке. У тебя есть мечта и ты к ней более-менее планомерно идешь. А чтобы ты мог это спокойно делать, у тебя есть я. И меня все устраивает. Не висишь ты на моей шее. Это было обоюдное решение — это раз. Пусть не на постоянной основе, но работа у тебя есть — это два. Помнишь, например, те рекламные ролики? Ты за них получил вполне приличную сумму. Я не видел тебя две недели, я устал, я хочу есть, сегодня пятница, и я совершенно не против бананов не только в виде фруктов, если ты понимаешь, о чем я. И, пожалуйста, выключи свой депрессивный вой. Это не музыка. Это крики умирающих китов.
— Мне кажется, что тебе просто нравится, что вот он тут такой я и можно самоутверждаться за мой счет. Ты-то у нас респектабельный человек! Юрист! Красный диплом! А я — так, красивое приложение к тебе! — Майкл демонстративно ушел в спальню и выключил музыку.
— Не неси херню, Фассбендер! Последний раз спрашиваю — китайская еда или суши? — крикнул из кухни Джеймс. Но ответом ему была тишина. «Это будет сложно», — подумал Джеймс и вернулся в спальню. — Ну хорошо. Давай поговорим об этом. Я понимаю, твоим родителям сложно понять и принять некоторые вещи. Ирландцы, немцы и к тому же католики. Это непростое сочетание. Но от того, что ты будешь загонять себя и утопать в бесполезной жалости к себе, легче никому не станет. Ни мне, ни им, ни, в первую очередь, тебе самому.
— И что ты предлагаешь? — Майкл лежал, отвернувшись от Джеймса и обнимая подушку.
— Я предлагаю решить, что мы хотим на ужин и провести хороший вечер.
— Жратва? Это все, что тебя волнует? Я не понимаю, как мне жить, а ты только и твердишь о еде.
— Меня волнует, что ты не ешь. Меня волнует, что ты вернулся дерганным и злым. Меня волнует, что ты ляжешь на диван, как это уже бывало, и мне придется тащить тебя из пучин твоей экзистенциальной тоски. Не то чтобы я отказывался это делать, просто мне намного больше нравится видеть тебя довольным жизнью, а не депрессивным занудой, — Джеймс еле сдержался, чтобы не сказать «чмом».
— Увы, но я не умею менять настроение по заказу.
— Ты же актер. А, значит, должен уметь, — Джеймс улыбнулся. — И ты мой актер. Мой самый любимый актер. Знаешь, сколько раз я пересматривал твои промо с последнего каста? И что я себе представлял, пока это делал? — МакЭвой лег рядом и обнял Фассбендера. — Ты там такой брутальный, красивый... Мой актер. На моем диване.
— Что значит «на твоем диване»?
— Ну, я имею ввиду, что когда ты впадаешь в депрессию и валяешься на диване, формально — диван тоже мой. Как и ты.
— Ты меня с диваном сравнил?!
— Нет, Майкл, Господи, да я не об этом.
— Знаешь, что? А не пошел бы ты нахер? Вместе со своим диваном, на котором я сегодня собираюсь спать. А ты можешь лежать тут и наслаждаться своей кроватью. В одиночестве. Выставишь мне потом чек за аренду твоего дивана, — Майкл встал с кровати, выдернул одеяло из под Джеймса и ушел в гостиную, громко хлопнув дверью.
— Ну почему с ним иногда так сложно? — спросил Джеймс у потолка.
Джеймс нехотя проснулся и перевернулся на бок. Кровать была пуста. Майкл так и не пришел, а это значит, что разозлился всерьез. Ну вот кто тащил Джеймса за язык с этим диваном? Было стыдно. Очень-очень стыдно. И за диван, и за все остальное. МакЭвой понимал, что вот он сейчас встанет, выйдет на кухню — а там никого. Наверняка Фассбендер все еще сидит в гостиной и не хочет его видеть. Джеймс потер лицо руками, обдумывая план действий. Можно пойти наорать. Иногда это помогало. Можно напиться, но это непродуктивно. Можно попробовать поговорить, но что-то вчера это результатов не принесло. Значит, надо умыться, сварить Майклу кофе, раз уж это теперь его новая привычка, и придумать вескую причину, чтобы зайти в комнату и начать непринужденную беседу. Во всем происходящем Джеймса смущало только одно — у него терпение тоже не бесконечное. «Так, ладно, собрались», — сказал самому себе Джеймс и решительно встал с кровати.
Как и предполагалось, Майкл и правда был на злополучном диване. Точнее, это был не Майкл, а два метра обиженного ирландца. С головой закутанные в одеяло.
— Я тебе кофе принес.
— Спасибо, не хочу.
— Может, поговорим?
— Спасибо, не хочу.
— Мне остаться с тобой?
— Нет, спасибо.
— Если захочешь поговорить — я на кухне. А кофе я тут оставлю. На столике. Возле журналов, — ответом была тишина.
Весь дальнейший день прошел примерно следующим образом: раз в какое-то время Джеймс заходил в комнату и задавал дурацкий вопрос: «Майкл, хочешь позавтракать?»; «Майкл, хочешь в кино?»; «Майкл, хочешь банан? А если не фрукт?». Джеймс понимал, что еще немного и он начнет раздражать сам себя. Особенно с этой дебильной шуткой про бананы. Ответом же было неизменное: «Спасибо, не хочу.» Пару раз Майкл прошел в ванную, пару раз что-то взял из холодильника, два раза налил себе стакан воды и один раз — чаю. Все эти действия делались подчеркнуто игнорируя Джеймса. Часов в девять, уже не зная, куда себя девать и что еще придумать, МакЭвой предпринял очередную попытку.
— Майкл, хочешь я испеку тебе булочек? Твоих любимых, с корицей?
— Булочек?! — Внезапно Фассбендер скинул с себя одеяло и начал орать. — Булочек, нахер?! Я там с ума сходил с их постоянной критикой, я не знаю, сколько времени провел, подпирая стену на заднем дворе, потому что курить — единственное занятие в котором они не пытались принять участие, а ты мне в это время слал свои дурацкие сообщения про блядские булочки! «Приезжай скорее»?! Скорее? Как будто ты не знал, что при всем желании скорее у меня никак не получится, потому что рейсов не было! Потому что гребаные рабочие гребаных аэропортов устроили гребаную забастовку! Я думал — я телефон разобью на хрен, когда это увидел! И вот я возвращаюсь, а ты меня попрекаешь тем, что я живу на твоем диване! Я могу вообще уйти! И не мешать тебе! Будешь печь свои гребаные булочки кому-нибудь еще!
— Закончил? — Глаза Джеймса потемнели от злости. — А теперь послушай меня. Я тебе это писал, потому что все это время переживал за тебя, не знал, как еще тебя поддержать, и боялся, что ты вернешься именно таким — депрессивным мудилой с закидонами подростка! Я все две недели думал, как ты приедешь, и все будет хорошо! А ты приезжаешь и устраиваешь мне этот дурацкий спектакль! Браво, Майкл! Брависсимо! Я сполна оценил твой талант! Гениальный Майкл Фассбендер! Я весь день прыгаю вокруг тебя и пытаюсь хоть как-то развеселить и извиниться! Хотя по факту, извиняться-то и не за что, потому что ничего плохого я тебе не говорил, и ничем тебя не попрекал! Это все извраты твоего больного воображения. Я всего лишь сказал, что я...
— Считаешь меня мебелью в этом доме! К тому же — твоей мебелью!
— Пошел теперь ты нахер, Майкл!
Джеймс вышел из комнаты и, захватив на кухне сигареты Майкла, ушел на задний двор, громко хлопнув дверью. Похоже, громко хлопать дверьми входило в привычку в этом доме. Майкл ринулся следом, встал напротив двери и через стекло красноречиво показал Джеймсу неприличный жест. С той стороны стекла, во дворе, Джеймс проделал тоже самое. В ответ он получил от Майкла два неприличных жеста. Джеймс зажал сигарету зубами и отзеркалил действие Майкла.
После этой продуктивной беседы все разошлись по комнатам с яростным нежеланием разговаривать.
«Что может сподвигнуть человека в десять утра в воскресенье ехать за бутылкой виски?» — размышлял Майкл, заводя машину. — «Ну хорошо, в половину одиннадцатого», — продолжил он свою мысль, стоя на кассе. Девушка неторопливо провела товар, уточнила не нужен ли пакет и не хочет ли Майкл что-нибудь еще. Зачем-то Фассбендер решил в дополнение купить жвачку. С банановым вкусом. Чтоб МакЭвою было неладно с этими его блядскими бананами.
— Очень богемно, — откомментировал Джеймс. В начале двенадцатого он наконец встал с кровати и на кухне застал Майкла с початой бутылкой виски. — Как и полагается страдающему актеру.
— МакЭвой, все еще — иди на хер, — спокойно и даже как-то умиротворенно откликнулся Майкл.
— Кстати, проверь автоответчик, кажется, с утра звонила твоя мать, что-то хотела, но я не понял, что именно.
— Обязательно. Только не сейчас.
— Мы будем мириться или как? — Джеймс достал стакан и поставил рядом с бутылкой.
— Или как, — Майкл закурил и налил Джеймсу.
— Мудила, — Джеймс опрокинул залпом налитое. — Повтори.
— А ты редкостный козел, — Майкл разлил виски по стаканам.
— Не спорю. И что мы будем делать?
— Ну, рано или поздно у нас кончится бутылка.
— У нас есть бурбон.
— Я не буду пить бурбон.
— Это ты сейчас так говоришь, — Джеймс прикончил вторую порцию и со стуком поставил стакан на стол.
— Джеймс! Джеееймс!
— М! Что?
— Сколько времени?
— Без понятия.
— Мы что, отключились? — Майкл приподнялся на локте и заозирался в поисках телефона.
— Похоже на то.
— Восемь вечера. Зашибись, — Фассбендер нашел мобильник и зажмурился от яркой подсветки.
— Мы прикончили бурбон? — Джеймс нехотя сел.
— Надеюсь, нет. Ты как?
— Голова трещит и я плохо помню, как мы оказались в кровати.
— Кто-то предложил лечь.
— Наверное, я. Чертовски устал за последние дни. На работе трудности, а потом еще эта ссора идиотская.
— Наверное, надо встать.
— Наверное.
— Да, займемся чем-нибудь, а потом снова спать ляжем.
— Мы помирились?
— Не уверен.
— Ладно, похер. Как же башка болит. Ты как, норм?
— Не очень, но, похоже, лучше, чем ты. Банан хочешь?
— Мы все съели.
— Можем съездить в магазин.
— Неееет... — Застонал Джеймс. — Никуда не поеду. Я встать могу с трудом.
— Да, пожалуй, ты прав. Плэйстейшн? Вряд ли кто-то способен на более продуктивные действия. Но вот банан я бы съел.
— Плэйстейшн? У нас есть плэйстейшн?
— Джеймс, ты мне его подарил на день рождения.
— Я даже не знаю, как он выглядит.
— Вот эта штука около ресивера.
— Блин, точно. Вспомнил. Я ни разу даже не трогал эту хреновину.
— Ну, — усмехнулся Майкл, — это ведь не ты у нас безработный, который сутками сидит дома и не знает, чем себя занять.
— Не начинай. Не сейчас. Сил нет никаких, — Джеймс пошарил на полу около кровати и достал недопитую бутылку. Задумчиво на нее посмотрел. — Может прикончим, а?
— Ну, давай. Из горла?
— Стаканы, кажется, остались на кухне. Тебе не лень за ними идти?
— Лень.
В понедельник с утра Джеймс ненавидел все на свете. Всех вместе взятых персонажей «Mortal Kombat», в который они зачем-то играли до двух ночи. Бурбон, который они зачем-то допили. И Майкла, которого он зачем-то любил так сильно, что терпел все его закидоны. Впрочем, были и хорошие новости. По крайне мере, Майкл остался на кровати, а не на коврике около дверей, как он вчера порывался. С этого придурка бы сталось. Значит, есть шансы, что к вечеру Майкла отпустит. Душ, завтрак, обезболивающее — и Джеймс будет человеком. И, пожалуй, на работу, во избежание, он поедет на такси.
Джеймс ввалился в дом, радуясь, что этот бесконечный день подошел к концу. Он не выспался, он ощущал себя совершенно разбитым, он не знал, что ждет его дома.
— С возвращением, — Майкл перехватил его в коридоре, прижал к себе и крепко поцеловал. — Прости, что я был таким мудаком последние несколько дней.
— Ничего, бывает. Я привык. Может, ты меня отпустишь и дашь шанс переодеться?
— Грустно, конечно, что ты привык, что я бываю мудаком, но я готов все исправить, — Майкл выпустил Джеймса из объятий.
— Н-да? И как например?
— Что на счет пиццы и посмотреть телек? Как ты там говорил, «решить, что будем на ужин и провести приятный вечер»?
— То есть все просто будет в порядке? А как же твоя депрессия?
— Ну, у меня был целый день, чтобы подумать. И я вот что решил. Даже если моя жизнь и катится к чертям, у меня есть ты. А это уже очень много. С ананасами или пепперони?
— Пепперони. То есть ты решил, что если что — мы можем пожениться, а ты будешь самореализовываться, как образцовая домохозяйка?
— Джеймс, ты сейчас рискуешь получить в щи.
— Ладно-ладно, извини. Не буду.
— Пива?
— Очень смешно.
— Ну мало ли. Тихо. Да, здравствуйте. Я хотел бы заказать большую пепперони.
— Почему мы это смотрим? — Джеймс лежал на кровати, положив голову на плечо Майкла и лениво жуя четвертый кусок пиццы.
— Потому что это расслабляет мозг.
— Но это же гребаная Опра!
— Да.
— Как вообще можно смотреть американское телевидение? Оно ужасно.
— Мне нравится. Расслабляет мозг, говорю же. Вот мои родители любят по утрам включать дурацкие телевикторины. Это — кошмар. А у Опры бывают интересные люди на шоу.
— Мне нравится QI.
— Потому что у тебя дурацкое чувство юмора. Смотри Опру и не выделывайся.
— Майкл, — Джеймс на пятом куске пиццы осознал, что наелся, а глаза закрываются сами по себе. — Может, бананов? — Вопрос прозвучал не то с надеждой, не то с опаской.
— Нет, давай сегодня без бананов. Во всех смыслах без бананов. Точнее, я-то может и не прочь, а вот тебе явно не до бананов. Смотри Опру. А еще лучше — спи, — Майкл поцеловал Джеймса в макушку. — Будет у нас еще время на бананы.
— Кстати, если что — я не против свадьбы.
— Вот как? Спасибо, конечно, но я подожду официального предложения.
— Можешь не дождаться и умереть старой девой, — хихикнул Джеймс.
— Серьезно. Ты правда хочешь получить в щи? Можешь просто попросить.
— Не обижайся. Я просто очень рад, что с тобой все в порядке.
— Я и не обижаюсь, — Майкл улыбнулся. — Давай я уберу коробку. Джеймс?
— М?
— Спасибо тебе.
— Всегда пожалуйста.
Джеймс любил, когда Майкл чувствовал себя немного виноватым. Когда он чувствовал себя виноватым, то становился гипер-заботливым. Он приготовил Джеймсу завтрак, помог собраться, разве что не в зубах принес рубашку и все порывался отвезти Джеймса на работу. А еще Джеймс любил, когда Майкл был счастливым. Когда он долго-долго его целовал, нехотя выпускал из объятий и по сто раз спрашивал, что приготовить на ужин. Если бы Джеймса спросили, каким он хочет видеть Майкла, тот бы честно ответил: именно таким. Счастливым и немного виноватым. Хотя, искушение послать все к черту и остаться дома, поддавшись на провокационные поцелуи Майкла почти привело к опозданию. Ну почему ему надо было впасть в депрессию именно на выходные?
Когда вечером МакЭвой вернулся домой, то с огромной радостью осознал, что вместо умирающих китов по дому расплывается какая-то ненавязчивая лаунджевая мелодия. Пахнет чем-то вкусным, а свет горит ярко и по всему дому.
— Привет! Как прошел день? — Майкл встретил его в коридоре и, не дожидаясь ответа, начал целовать, словно и не было целого дня, а это просто логичное продолжение утренних поцелуев.
— Тебе правда нужен ответ?
— Может быть. Еще не определился, — Поцелуи возобновились.
— Майкл, — Джеймс на секунду от него оторвался, чтобы перевести дыхание. — Я до смерти хочу бананов.
— О, я купил целую связку.
— Да нет же, придурок! Я не об этом! Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
— Неужели? Может, сначала поужинаем?
— Нет, сначала — мы займемся сексом, — отрезал МакЭвой.
— Ну, как скажешь, — Майкл усмехнулся и отстранился от него. — Только у меня есть одно условие.
— Какое еще условие?
— Я хочу, чтобы ты в подробностях мне рассказал, что ты там себе представлял, глядя на мои фотографии.
— Расскажу. Но в спальне.
— Ну тогда вперед, — Майкл рассмеялся и указал в сторону спальни.
— Итак? Я внимательно тебя слушаю, — Майкл мягко толкнул Джеймса на кровать и сел на него сверху, помогая стянуть рубашку.
— Ну, я представлял, как ты, такой красивый и мужественный, и сверху.
— И все? Нет, я хочу подробностей, — Майкл стянул с себя футболку и кинул ее на пол.
— Ну, честно говоря, я просто представлял тебя, — Джеймс потянулся за поцелуем, но Майкл заставил его лечь обратно.
— Так не пойдет. Давай еще раз и с начала. Итак, ты хочешь, чтобы я был мужественным? Или может, даже немного грубым?
— Пожалуй. Немного.
— Немного что, Джеймс? — Майкл сидел, обхватив коленями бедра Джеймса и ехидно улыбался.
— Да. Ладно. Хорошо. Я хочу, чтобы ты был немного грубым. Немного.
— В меру грубым.
— Да, в меру грубым. Именно.
— Хорошо, — Майкл поцеловал Джеймса, провел пальцами по его ключицам и начал целовать шею. — Может быть, тебе хочется, чтобы я взял контроль?
— В каком смысле?
— В прямом, Джеймс, в прямом. В том смысле, что ты молчишь и делаешь, что я хочу. Не об этом ты фантазировал? — Майкл спускался поцелуями все ниже.
— Может быть, — Джеймс покраснел.
— Может быть? Я знаю тебя три года, мы с тобой творили разное. Почему ты вдруг начал стесняться? М?
— Я не стесняюсь. В общем, просто забей... Все, проехали. Неважно.
— Ну нет. Я хочу знать, о чем ты таком фантазируешь, — Майкл прекратил целовать Джеймса и, опираясь на руки, навис над ним, почти прикасаясь своим лицом к лицу Джеймса.
— Джеееймс? Я не буду ничего делать, пока ты мне все не расскажешь.
— Все, Майкл, отвали. Я передумал.
— Неееет, нет, нет. Теперь не отвертишься. Давай, говори.
— Майкл, ну правда. Ну что за детский сад.
— Детский сад — это стесняться своих фантазий. Я вот за эти две недели чего только не передумал. Включая варианты, где ты в школьной форме, а я — преподаватель.
— Серьезно?
— А тебе нравится эта идея?
— Что-то в ней есть.
— Джеймс, не уходи от ответа.
— Ну хорошо, хорошо. Я хочу, чтобы ты меня связал.
— Так. И? — Майкл слез с Джеймса и начал стягивать с него штаны.
— И что?
— Ну это же явно не все. Что-то же должно происходить потом, разве я не прав?
— Не целиком связал, а так...
— Запястья, например? — Услужливо подсказал Майкл.
— Да, и...
— И?.. — Майкл уже полностью раздел Джеймса и начал неторопливо ласкать рукой его член.
— И чтобы ты запретил мне трогать себя, а сам начал... — Джеймсу опять стало неловко.
— А сам начал дрочить у тебя на глазах, так? — Майкл улыбался до ушей, постепенно все ускоряя движения ладонью по члену Джеймса.
— Да, так, — Джеймс закрыл глаза, дыхание у него начинало сбиваться.
— Пока мне все очень нравится. Что дальше?
— Потом я хочу, чтобы ты... Майкл, быстреее...
— Темп выбираю я, а ты рассказывай.
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Чтобы мне все еще нельзя было прикасаться к себе...
— Вот теперь я могу и ускориться, — Майкл начал двигать рукой еще быстрее, явно намереваясь довести Джеймса до оргазма.
— Чтобы ты кончил, а я... Боже, Майкл, я сейчас... Да... вот так... — Джеймс закрыл глаза и обнял Майкла за плечи.
— А ты так и остался неудовлетворенным? — Майкл явно говорил с придыханием, но Джеймсу было не до этого.
— Да, я... Господи... Да! — Джеймс без сил откинулся на подушки, за шею притягивая Майкла к себе.
— Тихо, тихо. Отпусти меня на минутку, — Майкл свесился с кровати, нашел футболку и вытер себя и Джеймса.
— Это было здорово, Майкл, спасибо, — Джеймс уткнулся носом в Фассбендера. — Но как же ты... Ты даже джинсы не снял?
— А кто тебе сказал, что это все? — усмехнулся Майкл. — Одним спасибо ты не отделаешься. И мне очень понравилось то, что ты мне рассказал.
— Ты хочешь сказать, что...
— Я хочу сказать, что не пошутил на счет целой связки бананов.
— Серьезно?
— Вполне. Предлагаю объявить вторники днем бананов.
— Согласен. И если у тебя снова начнется депрессия — будем лечить ее бананами. И я не про фрукты.
— Да я понял, о чем ты, Джеймс!
Канон: RPS
Автор: Шредингерская кошка
Бета: Being Kowalski
Размер: миди, 4056 слова
Пейринг/Персонажи: Майкл Фассбендер / Джеймс МакЭвой
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс, ER
Рейтинг: R
Краткое содержание: Майкл съездил к родителям и впал в депрессию. Джеймс пытается ему помочь.
Примечание: АУ, в котором Майкл — начинающий актер, а Джеймс — юрист. Почему юрист? А почему бы и нет?
Написано на ЗФБ 2017 для команды WTF GBActors 2017.
Публикация на битве.
Текст«Заебался. Господи, как же я заебался». Сообщение отправлено.
Входящее сообщение: «Приезжай скорее. Я тебе булочек испеку».
Булочек?! Булочек, блядь?! Да он что, издевается?! Ближайший рейс через неделю! Майкл подумал, что сейчас разобьет телефон о близлежащий камень.
Спустя неделю.
Майкл лениво открыл глаза и прислушался. Ничего. Тишина. Ни вялотекущей ругани на немецком, ни жужжания гребаной вытяжки над плитой (ну серьезно, кто включает вытяжку, когда кипятит чайник), ни приглушенных криков теле-викторины. Тишина, неуверенный утренний свет сквозь шторы и родной запах дома. Если бы Майкл был обречен целую вечность переживать один и тот же момент, он выбрал бы именно этот. Неторопливое утро в родной постели. Постели, которая еще хранила следы Джеймса — смятую подушку и пустое пространство слева от Майкла. Вставать, осознавая, что всего двадцать шагов отделяют его от самого близкого человека, было настоящим счастьем. Сейчас он окончательно проснется, выйдет на кухню, а там будет Джеймс. Только Джеймс. И никаких звуков опостылевшей... — Майкл потянулся, прогоняя навязчивые мысли о вытяжках и теле-викторинах.
— Доброе утро! Завтракать будешь? Вообще-то ты рано, но на всякий случай я сделал яичницу с расчетом на тебя. Сейчас подогрею сосиски. — Джеймс ослепительно улыбался, суетясь у плиты.
— Я так рад быть дома, — Майкл подошел к нему и обнял со спины.
— Я тоже рад, что ты дома. Я скучал, —Джеймс потерся о его нос затылком. — Садись, будем завтракать. Надеюсь, ничего не изменилось и по утрам ты по-прежнему хочешь есть и какао?
— Вообще-то, я лучше кофе. И есть не буду, — Майкл неохотно отпустил Джеймса и сел за стол.
— Кофе? Это что-то новенькое. А как же яичница и сосиски? — Джеймс уже раскладывал еду по тарелкам.
— Нет, спасибо. Я буду кофе. И, пожалуй, сигарету. Совершенно не хочется есть, честно говоря.
— Эй, ты чего? Завтрак — это очень важно, — Джеймс поставил две тарелки на стол и сел напротив Фассбендера.
— Не знаю, не хочется. Сделаю кофе, — Майкл встал и направился к кофеварке.
— Может, все-таки поешь? Посмотри на себя. Такое ощущение, что ты был не у родителей, а на побывке в Бухенвальде. Тебя без каста можно брать на роль еврейского мальчика.
— Еврейского? — Усмехнулся Майкл, засыпая в машину кофе. — С моей-то рожей?
— Ну, ты можешь быть, например, польским евреем, — Джеймс аппетитно чавкал яичницей.
— Я уж скорее могу быть офицером СС.
— Тоже, конечно, вариант, но с этими синяками под глазами и улетучившимися килограммами все же больше ты смахиваешь на жертву, а не охранника.
— Офицеры СС не служили охранниками в лагерях, — Майкл налил себе кофе, добавил сахар и вернулся за стол.
— Майкл, поешь, — Джеймс дожевал свой завтрак и пил чай с тостом.
— Ты сам говорил, что мне неплохо бы скинуть пару килограмм.
— Пару, а не... — МакЭвой помахал рукой в воздухе, как бы очерчивая размер катастрофы.
— Не хочу. Правда. Потом поем.
— Совсем было все плохо? — Джеймс отставил чашку и серьезно посмотрел на Майкла.
— Ты же знаешь, родители. Мне тридцать два, никаких карьерных перспектив, никаких внуков, в общем, они считают меня неудачником, и не могу сказать, что они не правы. Вдобавок, я уже третий год живу с другом и явно не собираюсь менять ситуацию.
— Они еще не?..
— Они еще не и не думаю, что когда-нибудь будут готовы к этому шокирующему откровению. Хотя, каждый раз становится все труднее что-то объяснять.
— Ну, может, лет через пять до них и так дойдет? Без объяснений?
— Не думаю. И даже надеюсь, что нет.
— Да уж. С моими хотя бы в этом плане проще. Ладно, извини, но мне правда надо убегать. Мы все еще возимся с этим жутким разводом. Не грусти, хорошо? Я приду вечером, поговорим обо всем, ок? — Джеймс встал и принялся убирать посуду.
— Забей, а то опоздаешь. Я все уберу.
— Спасибо, — Джеймс улыбнулся, приблизился к Майклу, сел ему на колени, провел ладонью по губам Фассбендера и коротко поцеловал. — Я очень скучал.
— Знаю. Я тоже, — Майкл улыбнулся и вернул поцелуй. — Все, собирайся, а то сейчас никуда тебя не отпущу.
— Хорошо, хорошо, уже ухожу, — Джеймс рассмеялся и прихватив ключи от машины и стопку бумаг двинулся в сторону двери. — До вечера!
— Ага! — Рассеянно откликнулся Фассбендер.
День выдался тяжелый, но осознание, что дома наконец-то его встретит Майкл, а не пустые комнаты, поднимало настроение почти до небесных высот, несмотря на усталость. Две недели без Майкла — не то чтобы серьезное испытание, но все же довольно грустный срок. Да, звонки каждый день, бесконечная переписка в мессенджере и дурацкие селфи, конечно, скрашивали этот период, но все же это совершенно не тоже самое, что сидеть рядом на диване или драться подушками. Или слушать монологи подвыпившего Майкла об истории кино и его мечтах когда-нибудь стать звездой. Джеймса в их отношениях устраивало абсолютно все. Денег им хватало, Майкл мог ходить по своим бесконечным прослушиваниям, и в целом все было хорошо. Но иногда на Фассбендера нападала какая-то дурацкая меланхолия и тогда состояние «я будущая звезда» резко заменялось на «я неудачник». И начинались дни Майклового лежания на диване и бесконечных разговоров о том, как все хреново. За три года Джеймс неплохо научился справляться с подобным и вовремя отлавливать признаки надвигающейся депрессии, поэтому утреннее настроение Майкла его насторожило. «Главное, чтобы опять не началось», — подумал Джеймс, заруливая в гараж. А оно началось. Это МакЭвой понял сразу, как только зашел в дом. Свет нигде не горел, а по дому разносилась заунывная музыка, под которую хотелось разве что лечь и умереть. Майкл нашелся в спальне. Он лежал на кровати, глядя в потолок с видом человека, у которого жизнь пошла под откос.
— Я дома, — на всякий случай констатировал этот факт Джеймс.
— Угу.
— Что-то случилось, пока меня не было? Или это все из за родителей? — Джеймс присел на кровать рядом с Майклом.
— Дело в том, что они ведь правы. Я ничего в жизни не добился, не сделал ничего достойного и живу на твоей шее.
— Бананов хочешь?
— Нет, спасибо. Серьезно. Ты понимаешь, что мне тридцать два, а я все еще начинающий актер? Может, пора это бросить и заняться чем-то более достойным?
— А я вот хочу, — Джеймс встал и пошел на кухню. — Чем например? — бросил он на ходу.
— Не знаю. Получить нормальную профессию, стать кем-нибудь полезным обществу, — Майкл двинулся за ним следом.
— Господи, что за хрень ты слушаешь? Почему кто-то насилует китов?
— Это Portishead. Очень умиротворяет.
— Я и говорю — насилуют китов. Выключи, пожалуйста, а? Ты ужинал?
— Нет, не ужинал. Джеймс, ты вообще слушаешь, что я говорю?
— Может, закажем китайской еды? Что на счет курицы в кисло-сладком соусе? — Джеймс почистил банан и начал его есть, разглядывая пришпиленные на холодильник меню разных служб доставки на дом. — Или суши? Хочешь суши?
— Какие суши, Джеймс?! У меня жизнь катится под откос!
— Майкл, — МакЭвой тяжело вздохнул. — Мы это уже проходили. Никуда ничего не катится. Все с твоей жизнью в порядке. У тебя есть мечта и ты к ней более-менее планомерно идешь. А чтобы ты мог это спокойно делать, у тебя есть я. И меня все устраивает. Не висишь ты на моей шее. Это было обоюдное решение — это раз. Пусть не на постоянной основе, но работа у тебя есть — это два. Помнишь, например, те рекламные ролики? Ты за них получил вполне приличную сумму. Я не видел тебя две недели, я устал, я хочу есть, сегодня пятница, и я совершенно не против бананов не только в виде фруктов, если ты понимаешь, о чем я. И, пожалуйста, выключи свой депрессивный вой. Это не музыка. Это крики умирающих китов.
— Мне кажется, что тебе просто нравится, что вот он тут такой я и можно самоутверждаться за мой счет. Ты-то у нас респектабельный человек! Юрист! Красный диплом! А я — так, красивое приложение к тебе! — Майкл демонстративно ушел в спальню и выключил музыку.
— Не неси херню, Фассбендер! Последний раз спрашиваю — китайская еда или суши? — крикнул из кухни Джеймс. Но ответом ему была тишина. «Это будет сложно», — подумал Джеймс и вернулся в спальню. — Ну хорошо. Давай поговорим об этом. Я понимаю, твоим родителям сложно понять и принять некоторые вещи. Ирландцы, немцы и к тому же католики. Это непростое сочетание. Но от того, что ты будешь загонять себя и утопать в бесполезной жалости к себе, легче никому не станет. Ни мне, ни им, ни, в первую очередь, тебе самому.
— И что ты предлагаешь? — Майкл лежал, отвернувшись от Джеймса и обнимая подушку.
— Я предлагаю решить, что мы хотим на ужин и провести хороший вечер.
— Жратва? Это все, что тебя волнует? Я не понимаю, как мне жить, а ты только и твердишь о еде.
— Меня волнует, что ты не ешь. Меня волнует, что ты вернулся дерганным и злым. Меня волнует, что ты ляжешь на диван, как это уже бывало, и мне придется тащить тебя из пучин твоей экзистенциальной тоски. Не то чтобы я отказывался это делать, просто мне намного больше нравится видеть тебя довольным жизнью, а не депрессивным занудой, — Джеймс еле сдержался, чтобы не сказать «чмом».
— Увы, но я не умею менять настроение по заказу.
— Ты же актер. А, значит, должен уметь, — Джеймс улыбнулся. — И ты мой актер. Мой самый любимый актер. Знаешь, сколько раз я пересматривал твои промо с последнего каста? И что я себе представлял, пока это делал? — МакЭвой лег рядом и обнял Фассбендера. — Ты там такой брутальный, красивый... Мой актер. На моем диване.
— Что значит «на твоем диване»?
— Ну, я имею ввиду, что когда ты впадаешь в депрессию и валяешься на диване, формально — диван тоже мой. Как и ты.
— Ты меня с диваном сравнил?!
— Нет, Майкл, Господи, да я не об этом.
— Знаешь, что? А не пошел бы ты нахер? Вместе со своим диваном, на котором я сегодня собираюсь спать. А ты можешь лежать тут и наслаждаться своей кроватью. В одиночестве. Выставишь мне потом чек за аренду твоего дивана, — Майкл встал с кровати, выдернул одеяло из под Джеймса и ушел в гостиную, громко хлопнув дверью.
— Ну почему с ним иногда так сложно? — спросил Джеймс у потолка.
Джеймс нехотя проснулся и перевернулся на бок. Кровать была пуста. Майкл так и не пришел, а это значит, что разозлился всерьез. Ну вот кто тащил Джеймса за язык с этим диваном? Было стыдно. Очень-очень стыдно. И за диван, и за все остальное. МакЭвой понимал, что вот он сейчас встанет, выйдет на кухню — а там никого. Наверняка Фассбендер все еще сидит в гостиной и не хочет его видеть. Джеймс потер лицо руками, обдумывая план действий. Можно пойти наорать. Иногда это помогало. Можно напиться, но это непродуктивно. Можно попробовать поговорить, но что-то вчера это результатов не принесло. Значит, надо умыться, сварить Майклу кофе, раз уж это теперь его новая привычка, и придумать вескую причину, чтобы зайти в комнату и начать непринужденную беседу. Во всем происходящем Джеймса смущало только одно — у него терпение тоже не бесконечное. «Так, ладно, собрались», — сказал самому себе Джеймс и решительно встал с кровати.
Как и предполагалось, Майкл и правда был на злополучном диване. Точнее, это был не Майкл, а два метра обиженного ирландца. С головой закутанные в одеяло.
— Я тебе кофе принес.
— Спасибо, не хочу.
— Может, поговорим?
— Спасибо, не хочу.
— Мне остаться с тобой?
— Нет, спасибо.
— Если захочешь поговорить — я на кухне. А кофе я тут оставлю. На столике. Возле журналов, — ответом была тишина.
Весь дальнейший день прошел примерно следующим образом: раз в какое-то время Джеймс заходил в комнату и задавал дурацкий вопрос: «Майкл, хочешь позавтракать?»; «Майкл, хочешь в кино?»; «Майкл, хочешь банан? А если не фрукт?». Джеймс понимал, что еще немного и он начнет раздражать сам себя. Особенно с этой дебильной шуткой про бананы. Ответом же было неизменное: «Спасибо, не хочу.» Пару раз Майкл прошел в ванную, пару раз что-то взял из холодильника, два раза налил себе стакан воды и один раз — чаю. Все эти действия делались подчеркнуто игнорируя Джеймса. Часов в девять, уже не зная, куда себя девать и что еще придумать, МакЭвой предпринял очередную попытку.
— Майкл, хочешь я испеку тебе булочек? Твоих любимых, с корицей?
— Булочек?! — Внезапно Фассбендер скинул с себя одеяло и начал орать. — Булочек, нахер?! Я там с ума сходил с их постоянной критикой, я не знаю, сколько времени провел, подпирая стену на заднем дворе, потому что курить — единственное занятие в котором они не пытались принять участие, а ты мне в это время слал свои дурацкие сообщения про блядские булочки! «Приезжай скорее»?! Скорее? Как будто ты не знал, что при всем желании скорее у меня никак не получится, потому что рейсов не было! Потому что гребаные рабочие гребаных аэропортов устроили гребаную забастовку! Я думал — я телефон разобью на хрен, когда это увидел! И вот я возвращаюсь, а ты меня попрекаешь тем, что я живу на твоем диване! Я могу вообще уйти! И не мешать тебе! Будешь печь свои гребаные булочки кому-нибудь еще!
— Закончил? — Глаза Джеймса потемнели от злости. — А теперь послушай меня. Я тебе это писал, потому что все это время переживал за тебя, не знал, как еще тебя поддержать, и боялся, что ты вернешься именно таким — депрессивным мудилой с закидонами подростка! Я все две недели думал, как ты приедешь, и все будет хорошо! А ты приезжаешь и устраиваешь мне этот дурацкий спектакль! Браво, Майкл! Брависсимо! Я сполна оценил твой талант! Гениальный Майкл Фассбендер! Я весь день прыгаю вокруг тебя и пытаюсь хоть как-то развеселить и извиниться! Хотя по факту, извиняться-то и не за что, потому что ничего плохого я тебе не говорил, и ничем тебя не попрекал! Это все извраты твоего больного воображения. Я всего лишь сказал, что я...
— Считаешь меня мебелью в этом доме! К тому же — твоей мебелью!
— Пошел теперь ты нахер, Майкл!
Джеймс вышел из комнаты и, захватив на кухне сигареты Майкла, ушел на задний двор, громко хлопнув дверью. Похоже, громко хлопать дверьми входило в привычку в этом доме. Майкл ринулся следом, встал напротив двери и через стекло красноречиво показал Джеймсу неприличный жест. С той стороны стекла, во дворе, Джеймс проделал тоже самое. В ответ он получил от Майкла два неприличных жеста. Джеймс зажал сигарету зубами и отзеркалил действие Майкла.
После этой продуктивной беседы все разошлись по комнатам с яростным нежеланием разговаривать.
«Что может сподвигнуть человека в десять утра в воскресенье ехать за бутылкой виски?» — размышлял Майкл, заводя машину. — «Ну хорошо, в половину одиннадцатого», — продолжил он свою мысль, стоя на кассе. Девушка неторопливо провела товар, уточнила не нужен ли пакет и не хочет ли Майкл что-нибудь еще. Зачем-то Фассбендер решил в дополнение купить жвачку. С банановым вкусом. Чтоб МакЭвою было неладно с этими его блядскими бананами.
— Очень богемно, — откомментировал Джеймс. В начале двенадцатого он наконец встал с кровати и на кухне застал Майкла с початой бутылкой виски. — Как и полагается страдающему актеру.
— МакЭвой, все еще — иди на хер, — спокойно и даже как-то умиротворенно откликнулся Майкл.
— Кстати, проверь автоответчик, кажется, с утра звонила твоя мать, что-то хотела, но я не понял, что именно.
— Обязательно. Только не сейчас.
— Мы будем мириться или как? — Джеймс достал стакан и поставил рядом с бутылкой.
— Или как, — Майкл закурил и налил Джеймсу.
— Мудила, — Джеймс опрокинул залпом налитое. — Повтори.
— А ты редкостный козел, — Майкл разлил виски по стаканам.
— Не спорю. И что мы будем делать?
— Ну, рано или поздно у нас кончится бутылка.
— У нас есть бурбон.
— Я не буду пить бурбон.
— Это ты сейчас так говоришь, — Джеймс прикончил вторую порцию и со стуком поставил стакан на стол.
— Джеймс! Джеееймс!
— М! Что?
— Сколько времени?
— Без понятия.
— Мы что, отключились? — Майкл приподнялся на локте и заозирался в поисках телефона.
— Похоже на то.
— Восемь вечера. Зашибись, — Фассбендер нашел мобильник и зажмурился от яркой подсветки.
— Мы прикончили бурбон? — Джеймс нехотя сел.
— Надеюсь, нет. Ты как?
— Голова трещит и я плохо помню, как мы оказались в кровати.
— Кто-то предложил лечь.
— Наверное, я. Чертовски устал за последние дни. На работе трудности, а потом еще эта ссора идиотская.
— Наверное, надо встать.
— Наверное.
— Да, займемся чем-нибудь, а потом снова спать ляжем.
— Мы помирились?
— Не уверен.
— Ладно, похер. Как же башка болит. Ты как, норм?
— Не очень, но, похоже, лучше, чем ты. Банан хочешь?
— Мы все съели.
— Можем съездить в магазин.
— Неееет... — Застонал Джеймс. — Никуда не поеду. Я встать могу с трудом.
— Да, пожалуй, ты прав. Плэйстейшн? Вряд ли кто-то способен на более продуктивные действия. Но вот банан я бы съел.
— Плэйстейшн? У нас есть плэйстейшн?
— Джеймс, ты мне его подарил на день рождения.
— Я даже не знаю, как он выглядит.
— Вот эта штука около ресивера.
— Блин, точно. Вспомнил. Я ни разу даже не трогал эту хреновину.
— Ну, — усмехнулся Майкл, — это ведь не ты у нас безработный, который сутками сидит дома и не знает, чем себя занять.
— Не начинай. Не сейчас. Сил нет никаких, — Джеймс пошарил на полу около кровати и достал недопитую бутылку. Задумчиво на нее посмотрел. — Может прикончим, а?
— Ну, давай. Из горла?
— Стаканы, кажется, остались на кухне. Тебе не лень за ними идти?
— Лень.
В понедельник с утра Джеймс ненавидел все на свете. Всех вместе взятых персонажей «Mortal Kombat», в который они зачем-то играли до двух ночи. Бурбон, который они зачем-то допили. И Майкла, которого он зачем-то любил так сильно, что терпел все его закидоны. Впрочем, были и хорошие новости. По крайне мере, Майкл остался на кровати, а не на коврике около дверей, как он вчера порывался. С этого придурка бы сталось. Значит, есть шансы, что к вечеру Майкла отпустит. Душ, завтрак, обезболивающее — и Джеймс будет человеком. И, пожалуй, на работу, во избежание, он поедет на такси.
Джеймс ввалился в дом, радуясь, что этот бесконечный день подошел к концу. Он не выспался, он ощущал себя совершенно разбитым, он не знал, что ждет его дома.
— С возвращением, — Майкл перехватил его в коридоре, прижал к себе и крепко поцеловал. — Прости, что я был таким мудаком последние несколько дней.
— Ничего, бывает. Я привык. Может, ты меня отпустишь и дашь шанс переодеться?
— Грустно, конечно, что ты привык, что я бываю мудаком, но я готов все исправить, — Майкл выпустил Джеймса из объятий.
— Н-да? И как например?
— Что на счет пиццы и посмотреть телек? Как ты там говорил, «решить, что будем на ужин и провести приятный вечер»?
— То есть все просто будет в порядке? А как же твоя депрессия?
— Ну, у меня был целый день, чтобы подумать. И я вот что решил. Даже если моя жизнь и катится к чертям, у меня есть ты. А это уже очень много. С ананасами или пепперони?
— Пепперони. То есть ты решил, что если что — мы можем пожениться, а ты будешь самореализовываться, как образцовая домохозяйка?
— Джеймс, ты сейчас рискуешь получить в щи.
— Ладно-ладно, извини. Не буду.
— Пива?
— Очень смешно.
— Ну мало ли. Тихо. Да, здравствуйте. Я хотел бы заказать большую пепперони.
— Почему мы это смотрим? — Джеймс лежал на кровати, положив голову на плечо Майкла и лениво жуя четвертый кусок пиццы.
— Потому что это расслабляет мозг.
— Но это же гребаная Опра!
— Да.
— Как вообще можно смотреть американское телевидение? Оно ужасно.
— Мне нравится. Расслабляет мозг, говорю же. Вот мои родители любят по утрам включать дурацкие телевикторины. Это — кошмар. А у Опры бывают интересные люди на шоу.
— Мне нравится QI.
— Потому что у тебя дурацкое чувство юмора. Смотри Опру и не выделывайся.
— Майкл, — Джеймс на пятом куске пиццы осознал, что наелся, а глаза закрываются сами по себе. — Может, бананов? — Вопрос прозвучал не то с надеждой, не то с опаской.
— Нет, давай сегодня без бананов. Во всех смыслах без бананов. Точнее, я-то может и не прочь, а вот тебе явно не до бананов. Смотри Опру. А еще лучше — спи, — Майкл поцеловал Джеймса в макушку. — Будет у нас еще время на бананы.
— Кстати, если что — я не против свадьбы.
— Вот как? Спасибо, конечно, но я подожду официального предложения.
— Можешь не дождаться и умереть старой девой, — хихикнул Джеймс.
— Серьезно. Ты правда хочешь получить в щи? Можешь просто попросить.
— Не обижайся. Я просто очень рад, что с тобой все в порядке.
— Я и не обижаюсь, — Майкл улыбнулся. — Давай я уберу коробку. Джеймс?
— М?
— Спасибо тебе.
— Всегда пожалуйста.
Джеймс любил, когда Майкл чувствовал себя немного виноватым. Когда он чувствовал себя виноватым, то становился гипер-заботливым. Он приготовил Джеймсу завтрак, помог собраться, разве что не в зубах принес рубашку и все порывался отвезти Джеймса на работу. А еще Джеймс любил, когда Майкл был счастливым. Когда он долго-долго его целовал, нехотя выпускал из объятий и по сто раз спрашивал, что приготовить на ужин. Если бы Джеймса спросили, каким он хочет видеть Майкла, тот бы честно ответил: именно таким. Счастливым и немного виноватым. Хотя, искушение послать все к черту и остаться дома, поддавшись на провокационные поцелуи Майкла почти привело к опозданию. Ну почему ему надо было впасть в депрессию именно на выходные?
Когда вечером МакЭвой вернулся домой, то с огромной радостью осознал, что вместо умирающих китов по дому расплывается какая-то ненавязчивая лаунджевая мелодия. Пахнет чем-то вкусным, а свет горит ярко и по всему дому.
— Привет! Как прошел день? — Майкл встретил его в коридоре и, не дожидаясь ответа, начал целовать, словно и не было целого дня, а это просто логичное продолжение утренних поцелуев.
— Тебе правда нужен ответ?
— Может быть. Еще не определился, — Поцелуи возобновились.
— Майкл, — Джеймс на секунду от него оторвался, чтобы перевести дыхание. — Я до смерти хочу бананов.
— О, я купил целую связку.
— Да нет же, придурок! Я не об этом! Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
— Неужели? Может, сначала поужинаем?
— Нет, сначала — мы займемся сексом, — отрезал МакЭвой.
— Ну, как скажешь, — Майкл усмехнулся и отстранился от него. — Только у меня есть одно условие.
— Какое еще условие?
— Я хочу, чтобы ты в подробностях мне рассказал, что ты там себе представлял, глядя на мои фотографии.
— Расскажу. Но в спальне.
— Ну тогда вперед, — Майкл рассмеялся и указал в сторону спальни.
— Итак? Я внимательно тебя слушаю, — Майкл мягко толкнул Джеймса на кровать и сел на него сверху, помогая стянуть рубашку.
— Ну, я представлял, как ты, такой красивый и мужественный, и сверху.
— И все? Нет, я хочу подробностей, — Майкл стянул с себя футболку и кинул ее на пол.
— Ну, честно говоря, я просто представлял тебя, — Джеймс потянулся за поцелуем, но Майкл заставил его лечь обратно.
— Так не пойдет. Давай еще раз и с начала. Итак, ты хочешь, чтобы я был мужественным? Или может, даже немного грубым?
— Пожалуй. Немного.
— Немного что, Джеймс? — Майкл сидел, обхватив коленями бедра Джеймса и ехидно улыбался.
— Да. Ладно. Хорошо. Я хочу, чтобы ты был немного грубым. Немного.
— В меру грубым.
— Да, в меру грубым. Именно.
— Хорошо, — Майкл поцеловал Джеймса, провел пальцами по его ключицам и начал целовать шею. — Может быть, тебе хочется, чтобы я взял контроль?
— В каком смысле?
— В прямом, Джеймс, в прямом. В том смысле, что ты молчишь и делаешь, что я хочу. Не об этом ты фантазировал? — Майкл спускался поцелуями все ниже.
— Может быть, — Джеймс покраснел.
— Может быть? Я знаю тебя три года, мы с тобой творили разное. Почему ты вдруг начал стесняться? М?
— Я не стесняюсь. В общем, просто забей... Все, проехали. Неважно.
— Ну нет. Я хочу знать, о чем ты таком фантазируешь, — Майкл прекратил целовать Джеймса и, опираясь на руки, навис над ним, почти прикасаясь своим лицом к лицу Джеймса.
— Джеееймс? Я не буду ничего делать, пока ты мне все не расскажешь.
— Все, Майкл, отвали. Я передумал.
— Неееет, нет, нет. Теперь не отвертишься. Давай, говори.
— Майкл, ну правда. Ну что за детский сад.
— Детский сад — это стесняться своих фантазий. Я вот за эти две недели чего только не передумал. Включая варианты, где ты в школьной форме, а я — преподаватель.
— Серьезно?
— А тебе нравится эта идея?
— Что-то в ней есть.
— Джеймс, не уходи от ответа.
— Ну хорошо, хорошо. Я хочу, чтобы ты меня связал.
— Так. И? — Майкл слез с Джеймса и начал стягивать с него штаны.
— И что?
— Ну это же явно не все. Что-то же должно происходить потом, разве я не прав?
— Не целиком связал, а так...
— Запястья, например? — Услужливо подсказал Майкл.
— Да, и...
— И?.. — Майкл уже полностью раздел Джеймса и начал неторопливо ласкать рукой его член.
— И чтобы ты запретил мне трогать себя, а сам начал... — Джеймсу опять стало неловко.
— А сам начал дрочить у тебя на глазах, так? — Майкл улыбался до ушей, постепенно все ускоряя движения ладонью по члену Джеймса.
— Да, так, — Джеймс закрыл глаза, дыхание у него начинало сбиваться.
— Пока мне все очень нравится. Что дальше?
— Потом я хочу, чтобы ты... Майкл, быстреее...
— Темп выбираю я, а ты рассказывай.
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Чтобы мне все еще нельзя было прикасаться к себе...
— Вот теперь я могу и ускориться, — Майкл начал двигать рукой еще быстрее, явно намереваясь довести Джеймса до оргазма.
— Чтобы ты кончил, а я... Боже, Майкл, я сейчас... Да... вот так... — Джеймс закрыл глаза и обнял Майкла за плечи.
— А ты так и остался неудовлетворенным? — Майкл явно говорил с придыханием, но Джеймсу было не до этого.
— Да, я... Господи... Да! — Джеймс без сил откинулся на подушки, за шею притягивая Майкла к себе.
— Тихо, тихо. Отпусти меня на минутку, — Майкл свесился с кровати, нашел футболку и вытер себя и Джеймса.
— Это было здорово, Майкл, спасибо, — Джеймс уткнулся носом в Фассбендера. — Но как же ты... Ты даже джинсы не снял?
— А кто тебе сказал, что это все? — усмехнулся Майкл. — Одним спасибо ты не отделаешься. И мне очень понравилось то, что ты мне рассказал.
— Ты хочешь сказать, что...
— Я хочу сказать, что не пошутил на счет целой связки бананов.
— Серьезно?
— Вполне. Предлагаю объявить вторники днем бананов.
— Согласен. И если у тебя снова начнется депрессия — будем лечить ее бананами. И я не про фрукты.
— Да я понял, о чем ты, Джеймс!
@темы: Ебанулась на отличненько, Слова в лесу, Танцы в пончо