Я не люблю Москвину. Еще со времен отвратительного романа «Смерть — это все мужчины». И отвратительного вовсе не потому, что Москвина писать не умеет. Это-то она как раз умеет. И очень даже хорошо. Суховато, куда ближе к публицистике, чем художественной прозе (все-таки театральный критик, а не профессиональный беллетрист), но грамотно и не без изящества и грубоватого очарования. Дело не в этом. Дело в том, что Москвина ноет. Ноет и гундит о тяжелой «бабской доленьке» и с каждой страницы так и тянет хоровым плачем тех самых подвыпивших «бабонек», о судьбе которых и причитает автор. Мне же с моими гримасами в сторону аристократизма и интеллигентности мало что претит настолько, как это самое «бабское». Мне мерзко, неприятно и как-то грязно. Вульгарно это и пошло, ныть о собственной тяжелой судьбе, вот что я вам скажу. Вульгарно и пошло разыгрывать страдалицу в жестоком и несправедливом мире. Вульгарно и пошло с гордой русой косой на плече и нарочитой «русскостью» в повадках ломать достоевщину. Но даже это затмевается мелочной ненавистью и обидой на весь род мужской. О, как же Москвина ненавидит мужчин. Они в ее мире — главный источник проблем, агрессии и страданий обычных русских женщин. И вот я не понимаю — вроде бы взрослая, сильная, состоявшаяся женщина. Откуда столько боли, мелочной обиды, пошловатой ненависти? Зачем вываливать на читателя свои психологические проблемы и облачать это в форму романа? К чему? Навряд ли та самая «обычная русская женщина» возьмет в руки книгу интеллектуалки Москвиной. Навряд ли «обычная русская женщина» будет в голос подвывать «правде-матушке» об «этих козлах», которая льется со страниц.
И в этом плане «биороман» ушел не далеко. С первых же абзацев нас опять потчуют отборными страданиями:
«Я всем нутром ощущала, как она талантлива и как несчастна. И я знала, что ещё долго-долго придётся ей быть талантливой – неизвестно, в чём, – и несчастной, а это уж слишком ясно, отчего.»
Но все же, «Жизнь советской девушки» довольно любопытная книжица. Во-первых, это рассказ о том быте, который мое поколение уже не застало. И рассказ подробный и занимательный. И правда — как жило, что ело, что носило поколение наших родителей. Далеко не все представляют себе ту эпоху. Да и потом, интересно читать именно такой срез тех лет — в воспоминаниях Москвиной Ленинград предстает совсем иным, чем, к примеру, в рассказах Гребенщикова. И это жутко занимательно с точки зрения моего извечного антропологического любопытства.
Во-вторых, всегда интересно заглядывать в чужие жизни. А как оно было — у других. Сравнивать со своим опытом, делать сопоставления, проводить параллели. Получать опыт. И не набивая свои шишки, а наблюдая за другими людьми.
Ну и в-третьих, за всем этим нытьем и гундением о тяжелой бабьей доле проступает умная, интересная, ироничная женщина. Со здравым феминизмом в рассуждениях, толковым отношением к жизни и своеобразным оптимизмом. То есть на практике, не так уж все и плохо и безнадежно.

Книга вышла в очень спорной серии «АСТ'а» «На последнем дыхании» - не очень ясно чьем и почему последнем, но все же. До этого в серии вышел роман «Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже» Карины Добротворской — воспоминания бывшей жены известного кинокритика Сергея Добротворского. Книга тоже весьма своеобразная и спорная уже по сути.
То есть, вполне вероятно, нас ожидают еще странные мемуарные романы весьма своеобразных персонажей.