Фотограф Аарон Шелдон фотографирует своего сына в образе космонавта в самых разнообразных ситуациях и местах. И это одновременно напоминает мне "Космическую Одиссею" Кубрика и вызывает умиление и ощущение экзистенциональной пустоты. Очень классный проект. Рассмотреть полностью можно вот по этой ссылке.
"Бумага" опубликовала "тизер" комикса Дилана Хоррокса «Сэм Забель и волшебное перо». История, конечно, попахивает сексизмом, как и все про "я твоя фантазия, делай со мной что хочешь", но сам концепт комикса про творческий кризис и преодоление его посредтвом общения с персонажем мне очень импонирует.
Американский архитектор первой половины XX века. Создатель "органической архитектуры" - архитектуры, которая ставит своей задачей создание зданий максимально встроенных в окружающий ландшафт и раскрывающих потенциал натуральных материалов. Апофеозом творчества Райта считается музей Гуггенхейма в Нью-Йорке. Потрясающие здания, просто сплошной восторг на мой вкус. И мне очень нравится, как в творчестве Райта переосмысливается и играет новыми красками архитектурная традиция Японии.
В общем, у меня фангерл-моуд он, поэтому больше этого бесноватого египтянина, больше! Еще больше бесноватого египтянина богу бесноватых египтяяяян!!!...
Что-то горькое, что-то страшное и в то же время несомненно подлое угнетало мою душу; без цели и без малейшего определенного желания идти по той или другой улице я исходил по Парижу десятки верст, нося в своей душе этот груз горького, подлого и страшного, и совершенно неожиданно доплелся до Лувра; без малейшей нравственной потребности вошел я в сени музея; войдя в музей, я машинально ходил туда и сюда, машинально смотрел на античную скульптуру, в которой, разумеется, по моему, тяпушкинскому, положению ровно ничего не понимал, а чувствовал только усталость, шум в ушах и колотье в висках; - и вдруг, в полном недоумении, сам не зная почему, пораженный чем-то необычайным, непостижимым, остановился перед Венерой Милосской в той большой комнате, которую всякий бывший в Лувре знает и, наверное, помнит во всех подробностях. Я стоял перед ней, смотрел на нее и непрестанно спрашивал самого себя: "что такое со мной случилось?" Я спрашивал себя об этом с первого момента, как только увидел статую, потому что с этого же момента я почувствовал, что со мною случилась большая радость... До сих пор я был похож (я так ощутил вдруг) вот на эту скомканную в руке перчатку. Похожа ли она видом на руку человеческую? Нет, это просто какой-то кожаный комок. Но вот я дунул в нее, и она стала похожа на человеческую руку. Что-то, чего я понять не мог, дунуло в глубину моего скомканного, искалеченного, измученного существа и выпрямило меня, мурашками оживающего тела пробежало там, где уже, казалось, не было чувствительности, заставило всего "хрустнуть" именно так, когда человек растет, заставило также бодро проснуться, не ощущая даже признаков недавнего сна, и наполнило расширившуюся грудь, весь выросший организм свежестью и светом. Я в оба глаза глядел на эту каменную загадку, допытываясь, отчего это так вышло? Что это такое? Где и в чем тайна этого твердого, покойного, радостного состояния всего моего существа, неведомо как влившегося в меня? И решительно не мог ответить себе ни на один вопрос; я чувствовал, что нет на человеческом языке такого слова, которое могло бы определить животворящую тайну этого каменного существа. Но я ни минуты не сомневался в том, что сторож, толкователь луврских чудес, говорит сущую правду, утверждая, что вот на этом узеньком диванчике, обитом красным бархатом, приходил сидеть Гейне, что здесь он сидел по целым часам и плакал: это непременно должно было быть; точно так же я понял, что администрация Лувра сделала великое для всего мира дело, спрятав эту каменную загадку во время франко-прусской войны в деревянный дубовый ящик и схоронив этот ящик в глубине непроницаемых для прусских бомб подвалов; представить себе, что какойто кусок чугуна, пущенный дураком, наевшимся гороховой колбасы, мог бы раздробить это в мелкие дребезги, мне казалось в эту минуту таким злодейством, за которое нельзя отомстить всеми жестокостями, изобретенными на свете. Разбить это! Да ведь это все равно что лишить мир солнца; тогда жить не стоит, если нельзя будет хоть раз в жизни не ощущать этого! Какие подлецы! Еле-еле домучаются до гороховой колбасы и смеют! Нет, ее нужно беречь как зеницу ока, нужно хранить каждую пылинку этого пророчества. Я не знал "почему", но я знал, что в этих витринах, хранящих обломки рук, лежат действительные сокровища; что надо во что бы то ни стало найти эти руки, что тогда будет еще лучше жить на свете, что вот тогда-то уж будет радость настоящая.
Стильно, модно, молодежно — все это смело можно сказать про этот сериал. Сообщество хакеров, которое поставило себе весьма амбициозную цель — спасти человечество. Опустим завесу жалости над выбранным ими планом, и перейдем к той части, почему этот сериал однозначное «ми-ми-ми». Два отличных пилотных эпизода к третьему заваливаются в фэйспалмную философию а-ля Mr. Freeman. К девятому эпизоду сериал уже откровенно становится гомерически смешным, но внезапно выныривает на новый виток интриги. Итак, что мы имеем в комплекте? Отличную клаустрофобную съемку, которая делает сериал невероятно стильным и создает крутой эффект присутствия. Историю про анархию, компьютеры, нердов и личностные кризисы. Чудесного истеричного блондина играющего на стороне корпораций и невероятно стильного главного героя — социопата, наркомана и гениального хакера. О, как великолепен Рами Малек в этой роли. Он идеально играет своего героя — странного, нелюдимого, запутавшегося в самом себе и... Вот это — социопат! А не гламурный BBCшный Шерлок. Наверное, если вдуматься, то мне «Mr. Robot» понравился в первую очередь тем, что он более-менее похож на реальность. Сериал действительно пытается говорить с современным зрителем на современном языке и для этого использует все средства, включая винтажный саундтрек и заигрывание с гик-стилистикой. Отдельно хочу отметить наряды женских персонажей, отражающие кажется, все основные тенденции моды последних лет. И пусть претензия на сложное социальное произведение проваливается с треском. Однако «Mr. Robot» это все равно примерно удачного сериала, который пытается показать общество через призму героя новой эры: теперь мир спасают не бодибилдеры с автоматами, а анорексики за клавиатурой. Очень советую смотреть с субтитрами, ибо то, как главный герой постоянно «мамблит» себе под нос не передашь ни в одном дубляже.
Честно говоря, с Достоевским у меня все сложно. Помню, что читала в школе «Преступление и наказание», помню, что очень понравилось, но не уверена, что поняла хоть что-то. После этого было полное фиаско с клаустрофобными «Записками из мертвого дома» и на этом все. Однако нам тут в универе один из преподавателей дал совет: мол, не стоит начинать Достоевского со сложных и объемных вещей — попробуйте для начала что-то более простое и короткое. И, в частности, посоветовал эту повесть. И вот совершенно неожиданное — прям однозначно «да». И легко, и быстро и очень понравилось. Даже не ожидала, что писатель, которого я привыкла мыслить монументальным и мрачным, может быть настолько увлекательным и простым в чтении и принятии. В центре сюжета — небольшое поместье, его хозяин и домочадцы, а также некий Фома Фомич, «ученейший человек», который терроризирует всю семью своими капризами и прихотями, прикрываясь показной нравственностью и благодетельностью. Что да почему так вышло — и составляет сюжетную канву повествования. Достоевский препарирует свою любимую тему: униженные, исковерканные жизнью персонажи и попытка увидеть чистоту в их душах. И всю повесть ты бегаешь с одной стороны на другую за персонажами, потому что вот вроде и этот скотина, а понять его можно и тот тоже мерзавец, но и у него вроде как причины есть, и вот ты носишься туда-сюда, совершенно взъерошенный, втянутый в этот вертеп, сопереживаешь, топаешь ногой, злишься и ищещь для себя какие-то ответы, и вот вроде бы они уже правильные, а все равно нет тебе успокоения. И заканчиваешь книгу, весь все еще взъерошенный, спутанный и удивленный. Удивление — самая, пожалуй, часто испытываемая мною эмоция во время чтения. Потому что «ну как же так?» - хочется кричать героям повести. Как вы это все допустили, вы там что, совсем с ума посходили всем селом? А потом так озираешься на свой жизненный опыт и постепенно сникаешь: «а, ну да». Противно. Некоторые места читать почти физически противно. Потому что глупость, низость, все убожество человеческой натуры показано правдоподобно и красочно. Но это одно из ранних произведений писателя, поэтому нет еще той отстраненности, что (по моим воспоминаниям) появится позже, нет еще тех вопросов, что позднее будут занимать Достоевского. А есть только удивление и наивная попытка как-то объяснить, как-то понять. Забавно смотреть, как в этой повести автора иногда еще «заносит», прорываются сквозь текст и ругательства, и почти гоголевский сарказм и порывы молодости. Это очень сильная книга, потому что, на мой взгляд, она меняет угол зрения на многие вещи. И это очень здорово. Потому что как бы показательно-пасторально не заканчивалось «Село Степанчиково», таких историй в жизни получаться не должно.
nasty mandarin заделилась со мной ссылкой, полной прекрасностей с вручения Bafta TV awards. Помимо крутых во всех смыслах фоток, там есть вот такой чудный кадр, где Эльба танцует с Хиддлстоном. И вот знаете, в чем подстава? Это они не танцуют. Это они так типа дерутся. Дерутся, Карл! По-моему, Тома об этом не предупредили. Ну вот совсем не предупредили. Idris Elba and Tom Hiddleston make light of the endless Bond speculation that pits them against each other
Несмотря на вечернюю прохладу и летнюю юбку, вчера героически тренировалась в вечерней съемке. Я теперь понимаю придурков, которые торчат посреди дороги со штативом.
В общем, вот новые кадры со съемок экранизации про капюшончатого. По-моему, выглядит крайне многообещающе. И Фассбендер очень даже неплохо смотрится, хотя изначально я считала этот каст спорным.
Бодлер Ш. Поэт современной жизни. Цитаты из эссе <...> Прошлое интересует нас не только красотой, увиденной в нем художниками, для которых оно было настоящим, но и само по себе, как историческая ценность. Точно так же обстоит дело и с настоящим. Удовольствие, получаемое нами от изображения настоящего, проистекает не только от красоты, в которую оно облечено, но и от его современной сущности. - <...> Представление о красоте, сложившееся у человека, накладывает печать на его внешний облик, придает его одежде строгость или небрежность, а движениям - резкость или плавность; с течением времени оно запечатлевается даже в чертах его лица. В конце концов человек приобретает сходство с тем образом, на который он стремится походить. - Воспользуемся благоприятным случаем, чтобы выдвинуть рациональную и историческую теорию прекрасного в противовес теории красоты единой и абсолютной, а заодно доказать, что прекрасное всегда и неизбежно двойственно, хотя производимое им впечатление едино. - <...> Ничто более не походит на вдохновение, чем радость, с которой ребенок впитывает форму и цвет. Я осмелюсь пойти еще дальше: я утверждаю, что вдохновение связано с приливом крови и что всякая мысль сопровождается более или менее сильным нервным разрядом, который пронизывает весь мозг. Талантливый художник обладает крепкими нервами, у ребенка они слабые. У первого интеллект занимает большое место, у второго во всем преобладают эмоции. Талант и есть вновь обретенное детство, но детство, вооруженное мужественной силой и аналитическим умом, который позволяет ему упорядочить в процессе творчества сумму непроизвольно накопленного материала. - <...> Если мы окинем беглым взглядом выставки современной живописи, мы удивимся общей для всех художников склонности изображать своих персонажей в старинной одежде. Почти все они предпочитают костюмы и мебель эпохи Возрождения, подобно тому как Давид использовал костюмы и мебель Древнего Рима. Разница, однако, в том, что Давид, изображая исключительно древних греков и римлян, не мог одеть их иначе как на античный манер, а современные художники выбирают общие типажи, соотносимые с любой эпохой, но рядят их в средневековые, ренессансные или восточные одежды. Это явный признак творческой лени: куда удобнее заявить, что в одежде данной эпохи абсолютно все уродливо, чем попытаться извлечь таящуюся в ней скрытую красоту, какой бы неприметной и легковесной она ни была. - Богатый, праздный человек, который, даже когда он пресыщен, не имеет иной цели, кроме погони за счастьем, человек, выросший в роскоши и с малых лет привыкший к услужливости окружающих, человек, чье единственное ремесло - быть элегантным, во все времена резко выделяется среди других людей. Дендизм - институт неопределенный, такой же странный, как дуэль. Он известен с далекой древности - ведь Цезарь, Катилина и Алкивиад являют собой яркие примеры этого типа; он широко распространен, поскольку Шатобриан обнаружил его в лесах и на берегах озер Нового Света. Не освященный никакими законами, дендизм сам подчиняет строжайшим законом своих адептов, какими бы страстными или независимыми ни были они по натуре. - <...> Мысли и образы, возникающие у критика при виде рисунков художника, в большинстве случаев являются лучшей формой критического суждения; последовательно излагая мысли, подсказанные основной идеей, легче всего раскрыть ее сущность. - <...> Но, повторяю, женщина - не животное, чьи безупречно слаженные члены дают совершенный образец гармонии; в ней нет даже чистой красоты, предмета высокой и строгой мечты скульптора; впрочем, даже обладай она этими свойствами, их все равно было бы недостаточно, чтобы объяснить ее таинственную и прихотливую прелесть. - Все, что украшает женщину и подчеркивает ее красоту, делается частью ее существа, и потому художники, с особым рвением изображающие это загадочное создание, так же увлекаются mundus muliebris, как и самой женщиной. Спору нет, женщина - это свет, взгляд, зов к счастью, иногда слово; но прежде всего - это общая гармония, и не только в осанке и движениях, но также и в шелках, в воздушном, сверкающем облаке окутывающих ее тканей, составляющих как бы атрибуты и пьедестал этого божества, в металле и камнях, которые змеятся вокруг ее рук и шеи, усиливая своими искрами огонь ее взглядов, или тихо позвякивают у ее ушей. Какой поэт, описывая наслаждение, испытанное им при появлении красавицы, решится отделить женщину от ее наряда? - <...> Только философия (разумеется, истинная философия) и религия велят нам поддерживать бедных и увечных родственников. Природа же (то есть не что иное, как голос корысти) велит убивать их. Вглядитесь и вдумайтесь в естественное, в поступки и желания человека, не тронутого цивилизацией, и вы отпрянете в ужасе. Все прекрасное и благородное является плодом разума и расчета. - <...> И дикарь и ребенок своей наивной любовью к блестящему, к разноцветным перьям, к переливчатым, ярким тканям, к высокой торжественности искусственных форм, свидетельствуют об отвращении к реальному и, сами того не зная, доказывают нематериальность своей души.